Олег Старовойтов — анестезиолог-реаниматолог, он из династии врачей. Закончил смоленский мединститут, прошел интернатуру в Гомеле и в 1990 году по распределению попал в Светлогорскую ЦРБ. Здесь, в отделении реанимации, Олег Семёнович работает до сих пор. Что это за работа и как проходит день человека, который пытается помочь людям, находящимся в тяжелом состоянии?
— При мединституте, где я учился была военно-морская кафедра. На сборы после пятого курса мы ездили на Балтийский флот и принимали присягу. В частности, я принимал присягу на малом противолодочном корабле, торжественно под гимн Советского союза, по форме №2, с автоматом на юте (кормовая часть верхней палубы). После окончания института получил воинское звание «лейтенант медицинской службы», в 1991 году присвоили звание ст. лейтенанта. В военном билете написано: «в военное время использовать в должности корабельного врача». На этом моя морская карьера закончилась, потому что я переехал в Беларусь.
В этом году отделение реанимации светлогорской больницы отметит свое 45-летие. Олег Старовойтов изо дня в день помогает здесь тяжелым пациентам.
— Рабочий день начинается с принятия смены у дежурного персонала в 8:00. Потом совместный обход с заведующим отделением, с начмедом: коррекция назначений пациентам, диагностические манипуляции, консилиумы. Такая рутина, которая и занимает рабочий день. Часть работы врачей-реаниматологов заключается и в том, чтобы оказать медицинскую помощь тяжелым пациента, везти из соседнего корпуса на каталке, параллельно реанимируя. Но по большей части, реаниматолог – это врач-мозг. Его дело думать, выстраивать логические цепочки по клиническому состоянию пациента и находить оптимальные решения.
В реанимацию попадают пациенты в тяжелом и критическом состоянии, люди с декомпенсацией (нарушением нормального функционирования – прим.авт.) внутренних органов. Сюда могут попасть и после операции, но не всегда.
— Это зависит от многих факторов: объем оперативного вмешательства, тяжесть состояния пациента до и после операции, наличие сопутствующих патологий. После аппендэктомии (удаление аппендикса – прим.авт.) пациент не обязательно будет у нас.
Отдельная история, когда в реанимацию попадают дети, к такому, по словам врача, привыкнуть невозможно.
— Невозможно привыкнуть к людским смертям. Это же не секрет, что в отделении реанимации умирает много людей. Особенно сейчас в период эпидемии ковид-инфекции. А детям – внимание особое. Дети не могут выразить жалобы в такой же доступной форме, как и взрослый. Иногда они не говорят, что болит. Поэтому с детьми нужно работать очень осторожно. В постановке диагноза большую роль играет сбор анамнеза, то есть беседа не столько с ребенком, сколько с окружающими его людьми, которые больше расскажут о его поведении.
Чаще пациентов реанимации посещать не разрешают, но законодательство, по словам врача, не прописывает полный запрет на посещение больных.
— В условиях ковид-инфекции, в так называемую красную зону входит только персонал, который там работает, не говоря уже о посетителях. Были введены вообще ограничения на посещение лечебных учреждений. У нас на входе за столом сидят санитарки и принимают передачи, но не пропускают посетителей. Иногда к тяжелым пациентам для решения организационных моментов проходят родственники, но в целом в условиях ковид-инфекции посещение пациентов ограничено.
В светлогорской реанимации, как и остальных отделениях ЦРБ, встретили уже третью волну коронавируса.
— При первой волне всё было неожиданно, хотя приказом Минздрава были определены действия. Первые тяжелые пациенты отправлялись на областной уровень. Но когда эпидемия приобрела массовость, и областной уровень был закрыт, размещали здесь. В реанимации было 6 коек для пациентов с соматической патологией и 12 коек для пациентов с ковид-инфекцией. Конечно, приходилось учиться, потому что с такой патологией мы столкнулись впервые. Это не та классическая пневмония, которая была у пациентов. Она опасна тромбозами (формирование внутри кровеносных сосудов свёртков крови (тромбов), препятствующих свободному потоку крови по кровеносной системе – прим.авт.). Клиническое проявление такой пневмонии – дыхательная недостаточность с повреждением лёгких. В них не пришла бактерия, дыхательная недостаточность развивалась из-за того, что закупорены сосуды. Вторая волна ковида тоже многому научила и вот уже в третью кое-что даже было доведено до автоматизма.
При первой волне, рассказывает специалист, пациенты чаще были возрастные — около 70 лет, а во вторую и третью волну коронавирус «омолодился» – 55-65 лет.
Вспомнилась, как в Светлогорске несколько дней подряд по вечерам пропадал свет, Олег Старовойтов уверяет, что на работу реанимации это не влияло.
— В Светлогорской ЦРБ есть резервный дизель-генератор, если выключается свет, то генератор включается автоматически. У людей, находящихся на ИВЛ, проблем не возникало. Тем более, у каждого аппарата имеется бесперебойный блок питания.
Страшные истории из интернета о том, что аппараты ИВЛ настолько суровы, что могут и легкие порвать, Олег Старовойтов называет лишь историями.
— Дело в том, что все современные аппараты имеют функцию СИПАП. Это постоянное положительное давление в дыхательных путях. Специальная герметичная маска крепится около носогубного треугольника и подается газовая смесь с повышенным содержанием кислорода под определенным давлением. Это делается, чтобы легкие пациента постоянно находились в расправленном состоянии, и газовая смесь туда постоянно поступала. То есть пациент дышит самостоятельно.
Лежать на животе при дыхательной недостаточности нужно, потому что силу гравитации никто не отменял, говорит врач.
— Когда вы находитесь в вертикальном положении, нижние отделы легких вентилируются меньше, чем средние и верхушки. Если вы ляжете на спину, передние отделы лёгких будут вентилироваться лучше, чем задние. За счет гравитации кровь циркулирует с меньшей скоростью. Вентиляция альвеол в этой области меньше. Чтобы открыть дополнительные альвеолы легких, пациент перекладывается в прон-позицию (на живот). Подкладываются валики под грудь и таз, а живот свободен. Так в газообмен включаются те альвеолы, сосуды которых не затромбированы. Кровь насыщается кислородом, и пациент не впадает в гипоксию – кислородное голодание. В прон-позиции пациенты лежат по 16 часов.
Ношение масок при ковиде Олег Старовойтов называет обязательным условием, как и прививки.
— Это неоспоримо и уже доказано, что ношение маски гораздо снижает риск инфицирования и заражения. По поводу прививок скажу так: если бы была возможность показать тех тяжелых пациентов, которые находятся в отделении реанимации, и в таком положении (лежа на животе) вынуждены жить, то, думаю, никого не нужно было бы уговаривать на вакцинацию.
Сегодня белорусам доступны прививки российского и китайского производства, обе, по мнению специалиста, хороши.
— Вакцина одобрена ВОЗ, признана её эффективность. Это работает. Поэтому прививки – обязательно, ношение масок – обязательно.
Пациентов у Олега Старовойтова хватает и вне больничных стен: то друзья за советом придут, то соседи. Это удел многих медиков. Что касается больничных пациентов, они стали капризнее.
— Пациенты, бывает, жалуются, не разобравшись, пишут «прошу наказать того-то, того-то». В половине случаев это происходит, потому что человеку не объяснили, не донесли информацию, а тот недопонял. С пациентом нужно говорить тем языком, который он понимает, не сыпать терминами. Тогда всё более-менее становится на свои места. Нужно разговаривать и с родственниками, они должны знать, когда их близкий находится в критической ситуации.
За высокий профессионализм при оказании помощи пациентам с ковид-инфекцией Олег Старовойтов дважды отмечен православной церковью. Врач получил медаль Гомельской епархии в честь Иоанна Кормянского и вторую медаль от РПЦ.
— Не знаю, как я оказался в числе награжденных, кто отбирал и за какие заслуги. Мне казалось, я просто делаю свою работу, поэтому было очень неожиданно.
P.S. 5 июля врачу анестезиологу-реаниматологу Олегу Старовойтову исполняется 55 лет. Поздравляем!